В один зимний день в 2010 году я вдруг ощутила сильную боль в правом боку. Тогда мне было 30 лет. Боль была острой и появилась неожиданно. Я позвонила подруге, работающей врачом в реанимации. Она сказала, что нужно срочно бежать в ближайшую больницу и обратиться в отделение интенсивной терапии. Я последовала совету подруги.
Врач получил результаты моего анализа крови и увидел, что уровень лейкоцитов сильно повышен. Он показал мои результаты другим специалистам. Дежурный гинеколог ознакомилась с моими медицинскими данными. Не прошло и часа с моего прихода в больницу, как я уже лежала на операционном столе.
Когда я пришла в себя после наркоза, оказалось, что врач удалила мне тяжело инфицированный яичник. Она дала мне антибиотик и отправила удаленные ткани на анализ.
Неделю спустя, когда я уже более или менее выздоровела после операции, мне позвонила гинеколог. Ей передали результаты патологического исследования. Ткань оказалась раковой. Мой шок в тот момент невозможно описать. И все же, когда человек узнает подобные новости, он автоматически начинает обдумывать ситуацию и планировать следующие шаги. Во всяком случае, я отреагировала именно так.
Даже пребывая в состоянии шока, я понимала, что нужно поговорить с подругой-врачом и попросить у нее совета. Вместе с подругой мы выбрали хирурга, и через две недели после первичного удаления яичника он провел лапароскопическую гистерэктомию и оофорэктомию. Он также провел процедуру по определению стадии рака. В то время казалось, что раковые клетки содержатся только в оставшемся яичнике, поэтому хирург поставил мне диагноз "рак яичников стадии IC".
Вскоре после операции я поехала на консультацию к гинекологу-онкологу в крупный, широко известный медицинский центр в Екатеринбурге. Врач порекомендовала мне три цикла химиотерапии и сообщила, что это стандартный подход к лечению рака яичников. Химиотерапию я прошла в местной клинике.
Лечение далось тяжело; я страдала от всех побочных эффектов, типичных для химиотерапии. Меня постоянно тошнило. У меня выпали волосы. Я очень сильно похудела. Но вскоре химиотерапия подошла к концу, и я смогла весело провести лето со своими дочерьми.
Ближе новому 2011 году у меня появилось странное ощущение в левом боку. Я подумала, что это, должно быть, инфекция мочевыводящих путей, но снимок показал, что рак вернулся – теперь раковые ткани обернулись вокруг левого мочеточника.
Хирург, проводивший оофорэктомию и гистерэктомию, удалил максимально возможный объем опухолевых клеток лапароскопическим методом. Он также поставил стент в левый мочеточник, чтобы соединить почку с мочевым пузырем.
После этой процедуры я пошла к другому специалисту, в другую больницу. Врач пощупал мне живот и ощутил, что опухоль выросла заново. Меня отправили на КТ. Подозрения врача подтвердились. Я совсем недавно перенесла операцию, но злокачественные ткани наросли заново. Это было ужасно. Никто, включая врача, не ожидал подобного исхода. Рак оказался чрезвычайно агрессивным.
Мне назначили три цикла химиотерапии и прописали лекарства второго ряда. Как только начался третий цикл, у меня развилась сильная аллергия на один из препаратов для внутривенного введения, и врач сразу же прекратил лечение.
Моя аллергия побудила врача назначить мне новое визуализирующее обследование. Снимок показал почти полное исчезновение рака. Злокачественных тканей осталось совсем немного, и их можно было удалить хирургическим методом. Я перенесла еще одну операцию – мне удалили все подозрительные ткани. По результатам анализа ни одна из них не была раковой. Врач очень удивился и сказал мне, что в моем организме могут остаться микроскопические очаги патологии. Тем не менее, даже микроскопический анализ не выявил признаков рака.
Врач назначил четыре недели лучевой терапии, необходимой для полного уничтожения злокачественных клеток. Я снова страдала от тяжелых побочных эффектов, однако рак ответил на лечение. В это же время я мучилась от боли, вызванной установленным ранее стентом, и в итоге мне пришлось менять стент каждые 1-2 месяца. Я без конца пила сильные антибиотики, потому что эта область постоянно воспалялась. Я очень ослабела после всего этого лечения. Когда начинался новый день, я просто хотела его пережить – и ничего больше. Просто хотела, чтобы наступило завтра, а потом – послезавтра.
Какое-то время мы надеялись, что рака больше нет. Я ходила на КТ, и радиолог не видел признаков патологии. Но как-то раз врач заметил пятнышко на моей печени. Оно проступило и на предыдущем снимке, но тогда никто не придал ему значения. Рак яичников образовал метастазы в печени. Я легла на операцию, и мне удалили пораженную часть печени.
В течение следующего года я часто ложилась в больницу с инфекциями. Инфекции были настолько тяжелыми, что уролог наконец решил удалить стент. В итоге оказалось, что стент был мне даже не нужен. Это был большой шаг вперед. Я все еще ощущала сильную слабость после болезни и лечения. Но теперь я могла проводить целые дни с дочерьми и не думать ни о чем, кроме обычной домашней жизни.
На очередном профилактическом визуализирующем обследовании обнаружилось, что рак вернулся в печень. Я перенесла новую операцию, затем сосредоточилась на новой фазе выздоровления. Как только ко мне вернулись силы, мы с мужем съездили на отдых. Это было чудесное путешествие. Но по возвращении домой я уже знала – просто знала, что на следующем снимке я вновь увижу рецидив рака. Так и случилось. Теперь раковые клетки были не только в печени, но и в лимфоузлах.
Подруга сказала, что ее близкий друг лечился от рака в клинике Ихилов. Я понимала, что нужно поговорить со специалистом, готовым отказаться от шаблонного подхода. И вот я позвонила в международный отдел клиники. Вскоре после звонка я уже летела в Тель-Авив.
На первичную консультацию вместе со мной поехала подруга. Нам сразу показалось, что лечиться стоит именно здесь. Врачи были готовы приступить к лечению, и никто не говорил мне, сколько мне осталось жить. В клинике царила теплая и радушная атмосфера.
Профессор Дан Грисаро сообщил, что его цель – добиться новой ремиссии. Он рассказал мне о геномном тестировании – никто из предыдущих врачей даже не упоминал о таком способе диагностики. Профессор назначил мне химиотерапию – гемцитабин и бевацизумаб. Другие специалисты не хотели назначать бевацизумаб, опасаясь его побочных эффектов. Я принимала дома эти лекарства девять месяцев. Это был настоящий подвиг с моей стороны. В Ихилов мне обеспечили отличную поддерживающую терапию – она помогла мне преодолеть этот этап лечения.
Впервые в жизни бороться с побочными эффектами мне помогали профессионалы. Меня консультировали нутрициолог, натуропат, специалист по лечебному массажу. Я получала духовную поддержку. И все это – в стенах одной клиники. Врачи неизменно поддерживали и подбадривали меня. Они действительно беспокоились о моей жизни. Так как мой муж не мог присутствовать на консультациях, Дан Грисаро организовывал для него интернет-конференции. Таким образом, муж мог участвовать в моем лечении.
После химиотерапии (а затем и лучевой терапии) мне назначили препарат, который идеально подходил для меня по итогам продвинутого геномного тестирования. В рамках этого метода врачи анализируют геном опухоли. Результаты анализа помогли определить, какой именно медикамент сможет нейтрализовать генетическую мутацию опухоли. Руководствуясь этими данными, доктор назначил мне эверолимус. Через три месяца терапии я прошла визуализирующее обследование – признаков рака не было. Спустя еще несколько месяцев результат не изменился.
Прошло уже пять лет со дня первичной постановки диагноза. Сложно поверить, сколько всего мне пришлось пережить. Я почти привыкла к нескончаемому испытанию на прочность, к постоянному страху, что рак рецидивирует. Я привыкла к цикличной терапии, к периодам отчаяния, сменявшегося надеждой.
Сегодня мне помогают врачи из Ихилов, и я смотрю в будущее с надеждой и оптимизмом. Геномное тестирование, проведенное в медицинском центре Ихилов, позволило специалистам назначить мне подходящее лекарство, и я буду пить его столько, сколько потребуется.
Оглядываясь назад, я понимаю, что в моей жизни случилось множество маленьких чудес, за каждое из которых я благодарна судьбе.
Сегодня я снова полна сил; моя жизнь вернулась в прежнее русло. Я могу бегать и играть со своими замечательными дочерьми. Я люблю свою семью, как никогда, и я благодарна судьбе за возможность вернуться к самым простым играм с детьми, начиная с чтения сказок на ночь и заканчивая поисками приключений.
Эти пять лет навсегда изменили меня. Я ценю жизнь, как никогда. Еще я научилась прощать и не держать обид. Пришлось заболеть раком, чтобы этому научиться, но я благодарна за ценный урок.
Я все еще летаю в Израиль на профилактические обследования, но эти поездки больше похожи на возвращение во второй дом. Все уже знают меня – и каждый раз встречают с радостью. В самой атмосфере клиники живет надежда, которую я нигде прежде не ощущала, – и я уверена, что эта надежда помогла мне выздороветь. Я собираюсь жить ради своих детей – столько, сколько мне отведено, и я очень рада тому, что множество людей не дают мне сдаться и бросить борьбу с болезнью.
