Лечение рака языка в Израиле

В 2008 году я заметил, что у меня изменился голос. Начало болеть горло. Понимая, что что-то не так, я пошел к терапевту, чтобы тот помог снять эти неприятные симптомы. После обследования врач сказал, что у меня аллергия – и назначил соответствующее лечение.

В течение следующих нескольких месяцев дискомфорт постепенно перерос в острую ушную боль. Сильный болевой синдром заставил меня отказаться от многих дел. Потом мне начало казаться, что я глохну. Я пошел к другому терапевту, и врач нащупал опухший лимфоузел у меня в шее. Мне выдали направление к отоларингологу (лору).

Лор произвел биопсию лимфатического узла с правой стороны шеи. На следующий день врач позвонил мне и попросил прийти. На приеме лор сказал, что у меня рак, и что опухоль расположена у основания языка. Специалист порекомендовал лечь на радикальную шейную лимфодиссекцию, в ходе которой хирург удалит мне яремную вену, лимфатические узлы и, возможно, часть языка.

Я пошел домой, не зная, что и думать. Моя мать болела раком, поэтому мне было известно, что это за болезнь, однако я ничего не знал о раке языка. Я обратился к друзьям и родственникам за поддержкой и молитвами.

Еще я стал звонить в больницы и ходить по разным врачам, однако ни один специалист меня не устроил. Моя жена тоже начала изучать разные методики лечения и разговаривать с другими пациентами с раком головы и шеи. Однажды мы нашли конверт, который мой брат получил из медицинского центра Ихилов-Сураски в тот период, когда у него обнаружили рак. Просмотрев бумаги, я решил позвонить туда.

Первичную консультацию в Ихилов в городе Тель-Авив, мне назначили на август 2009 года. Как только я вошел в вестибюль, сразу же ощутил, как на душе стало спокойно. Меня очень впечатлили работники учреждения. Все было организовано по высшему разряду, и мне сразу выдали расписание консультаций у разных специалистов, у которых нужно было пройти обследование. Мне очень понравились детальность и тщательность, с которой работники клиники подошли к планированию моего лечения. Я узнал, что меня ждет персонализированная терапия, и что моим лечением будет заниматься целая бригада экспертов. Мне сразу стало легче – как гора с плеч.

По итогам обследования мне сообщили, что у меня рак языка четвертой стадии. Я начал лечиться в августе 2009 года и жил в специально предоставленной квартире больше трех месяцев. С понедельника по пятницу, пять дней в неделю я ходил в клинику на процедуры и поддерживающую терапию. Врачи посоветовали пройти одновременно химиотерапию и лучевую терапию. Операцию мне не назначили, так как хирургическое вмешательство могло привести к инвалидности и серьезно нарушить мою речь и способность глотать.

На первом этапе лечения мне поставили трубку для зондового питания. Ее хирургически установили прямо в брюшную полость, чтобы еда сразу же поступала в желудок. Так как у меня был рак языка, врачи понимали, что во время терапии мне станет очень трудно глотать. Я узнал, что онкопациентам очень важно поддерживать силы во время лечения и получать полноценное питание и много жидкости. Мне также поставили порт для химиотерапии.

В план лечения входила ежедневная лучевая терапия. Один раз в неделю я ложился на химиотерапию. От химиотерапии меня сильно тошнило и рвало, однако со мной работали специалисты по паллиативному лечению – они облегчали эти побочные эффекты. Слюнные железы тоже пострадали от облучения, и мне стало трудно глотать. Чтобы повысить качество жизни, я консультировался у онколога-реабилитолога и специалиста по коррекции речи.

Всего я перенес 30 циклов лучевой терапии и девять циклов химиотерапии. Четыре года я питался парентерально, через трубку для искусственного кормления. Три года лечился у специалиста по коррекции речи – тот помогал мне разрабатывать язык, чтобы я снова смог употреблять твердую пищу. Это был очень долгий и тяжелый период в моей жизни, но поддержка других пациентов в Ихилов помогала мне смотреть в будущее с оптимизмом. Положительный настрой, царящий внутри клиники, заразителен – оптимизм буквально окружает вас.

С таким типом и стадией рака, как у меня, люди обычно долго не живут. Иногда пациенты опускают руки. Другие сдаются на милость судьбы, уже будучи в ремиссии. После химиотерапии я частично оглох; мне понадобился слуховой аппарат. Я прожил четыре года на парентеральном питании. Все это могло бы отнять у меня волю к жизни, волю к победе. Однако пациенты из Ихилов, с которыми я познакомился во время лечения и моя жена продолжали меня поддерживать, и это придавало мне сил. Я твердо знал, что врачи больницы помогут мне пережить самые тяжелые моменты, что они борются вместе со мной на каждом этапе этого трудного пути.

Сегодня я больше не болею раком. Один раз в год я летаю в Тель-Авив на профилактическое обследование. Я знаю, что эта жизнь – настоящий дар, и не принимаю каждый новый день как должное. В сентябре 2015 года я отметил пять лет со дня своей победы над раком.